Новости – Титульная страница
Титульная страница
«Главное, что не стреляют»
Пенза. Специальный борт МЧС, доставивший украинских беженцев из Ростова-на-Дону. Беженцев встречали чиновники и сотрудники МЧС. Фото: Алина Кулькова
Корреспондент РП провела день с вынужденными переселенцами с Украины
29 июля, 2014 14:49
4 мин
В санатории им. Кирова несколько дней назад разместили 98 беженцев с Украины: 55 взрослых и 43 ребенка. В Пензу люди прибыли специальным рейсом на самолете МЧС. По словам председателя правительства области Владимира Мальцева, регион готовится принять еще 120 беженцев.
От остановки до санатория идти около 10 минут. На почти пустой дороге около меня останавливается серая «десятка». «Не знаете, где здесь беженцы разместились? — интересуется водитель. Объясняю ему, как проехать.
– В селе, откуда я родом, в школе учатся всего два ученика. А учебное заведение ведь укомплектовывать надо. Дома пустые есть, работу тоже найдем…Главное, чтобы хоть две-три семьи согласились к нам переехать, — делится соображениями старожил.
Одобрительно киваю головой. Через пару минут, минуя сотрудников МЧС и полиции, которые встречают меня на входе, попадаю на территорию временного пристанища переселенцев. На улице гуляют матери с детьми.
– У вас же большая семья! Вам одного блюда хватит? — спрашивает подросток лет 14 у женщины, вокруг которой носится ребятня. Это — многодетная мать Елена Злобина. В Пензу она приехала с четырьмя дочерьми, четырьмя сыновьями, мужем, снохой и двумя внучками. В ответ она отрицательно машет головой, и ей протягивают две пластмассовых посудины, которые я недавно видела на пункте приема гуманитарного груза. Пензенцы, оперативно откликнувшиеся на призыв о помощи, каждый день приносят сюда одежду, продукты, канцтовары, игрушки…
– Сегодня с пятого раза дозвонилась в Авдеевку, — женщина вздыхает, и на ее глазах появляются слезы. — Моя сестра вместе с семьей провели эту ночь в подъезде. А соседи из общежития, в котором еще несколько дней назад жила моя семья, перебрались в подъезды. Многоэтажку так обстреляли, что в комнатах сыпалась штукатурка.
Недавно мы достроили дом. Сегодня родственники сказали, что его так разбомбили, что проще заново построить, чем отремонтировать. Возвращаться нам некуда.
— Мам, я к тете Вале с Лизой пойду сегодня ночевать. Можно? — к нам подбегает 11-летний Витя, один из сыновей Елены. За ним подходит одна из отдыхающих санатория Валентина Николаевна.
– Пусть мальчик у нас побудет. Он с моей внучкой сдружился. Я ему даже в компьютер разрешу поиграть, — просит она. Лена на это только устало улыбается.
– Так жалко их, — отводит меня в сторону женщина. — У Вити все ботиночки стоптанные. Хочу завтра с ним в магазин сходить, что-нибудь взамен них купить. Да и гостинцев бы им надо каких-нибудь привезти. С дочкой постоянно новости про Украину смотрим. Смотрим и плачем.
До войны Виталий Злобин занимался туристическими перевозками. Елена занималась хозяйством. Их младшему сыну Ивану всего 2,5 месяца.
– Недавно объявили о всеобщей мобилизации, — подчеркивают они. — На блокпостах людей останавливают, раздевают. Нацгвардейцы ищут на теле потертости от ремней, смазывают каким-то раствором руки, чтобы проверить наличие пороха. Так они выявляют тех, кто участвовал в боях.
Бывало такое, что мужчин высаживали из машин: «Вы едете отдыхать? А родина в опасности. Выходите, пожалуйста…» Если человек противился, его расстреливали на месте.
Мужчин в прямом смысле загонят на войну, шантажируя разными способами. Сначала угрожают, что расстреляют самого человека. Второй способ давления — угроза расстрела семьи. В боях ребята играют роль пушечного мяса. Они выступают в первых рядах, а только за ними идет национальная гвардия, которая состоит из наемников.
В день нацгвардия теряет порядка 200 человек, а в официальных сводках передают, что погибло человека три. Погибших экскаватором, как мусор, закапывают в землю. Потом родственникам говорят, что люди попросту дезертировали и их судьба неизвестна.
Донецк постоянно бомбят, там даже целых домов не осталось. В зданиях давно орудуют мародеры.
Вообще, человеческая жизнь на нашей бывшей Родине утратила всякую ценность. Недавно в одной из больниц расстреляли лечившихся там стариков. Оправдывая это преступление, военные произнесли чудовищную фразу: «Нам нужны молодые и здоровые».
По телевизору постоянно говорят, что войну начала Россия. Иногда даже проскальзывают такие фразы: «Спасибо Путину за террористов». Хотя причина совсем в другом. Ходят слухи, что США давно выкупили территорию, на которой добывают сланцевый газ. Американцам люди не нужны, поэтому проще стереть с лица земли те населенные пункты, где находятся залежи газа.
Злобины сомневаются, что им удастся вернуться на родину. Во-первых, по их словам, всех тех, кто бежал с Украины, по новому закону теперь называют дезертирами. Тем, кто подходит под такой статус, может грозить до 8 лет тюрьмы. Во-вторых, в стране теперь нет даже полиции. Про экономику и вовсе нечего говорить.
– Мы чудом перебрались через границу, попали в лагерь для беженцев в Ростове-на-Дону. Первую ночь провели в нашем мини-автобусе, потому что палаточный городок уже переполнен. Да и с грудными детьми, если честно, там долго находиться невозможно.
– Я никак не пойму, порошок у вас стоит дороже или дешевле, чем на Украине, — спрашивает меня полная женщина. Улыбаюсь: «Не знаю. Никогда не была на Украине. Я журналист». Завязывается разговор.
– Меня Татьяной зовут. Уберите фотоаппарат, пожалуйста. Хочу еще в родную Авдеевку вернуться, — предупреждает новая знакомая. — Это я сегодня улыбаюсь, а вчера весь день проревела. Еще несколько месяцев назад, когда смотрела новости про Сектор Газа, думала, в моей стране такого никогда не будет. А последние дни только засыпали и просыпались под выстрелы.
Когда мы уезжали, на село кинули три бомбы. А ведь там находится крупнейший в мире химический завод! Страшно…
Понимаете, у нас богатая земля, но у нее нет хозяина. Я слышала, как обстреливали соседние села — Горловку и Макеевку, как стреляли в Донецком аэропорту — от нас до него ехать 15 минут.
Татьяна вздыхает и продолжает рассказывать о том, что последнее время в украинских банках сгорели все сбережения людей, цены на продукты и на вещи выросли в 2-2,5 раза. Молоко стоило 6 гривен, а стало 10. Заработок у многих 2-2,5 тыс. гривен в месяц.
Семье Татьяны удалось пересечь границу. Они, как и многие, попали в лагерь для беженцев в Ростове-на-Дону. Спрашиваю, какие там условия.
– Нормальные, —отмахивается Татьяна. — Да, спасли на раскладушках. Да, питались не понять как. Зато никто не стрелял…
Тут же меня окружают еще люди. Рассказывают, что кто-то уже решил вернуться на родину, а кого-то приютили добрые люди.
– Знакомый приехал в вашу область с женой, тремя ребятишками и отцом, — говорит один мужчина. — Первое время их у себя приняли родственники. А через время сказали, что всем вместе в трехкомнатной квартире жить невозможно. Чудесным образом он познакомился с какой-то девушкой, которая по-свойски ему сказала: «Давайте дружить!» Она пообещала выделять ежемесячно по 5000 рублей на аренду квартиры. Но найти какое-то жилье за эти деньги не получилось. В результате Оксана, так зовут девушку, поговорила с супругой и пригласила всю семью пожить к себе в двухкомнатную квартиру.
Люди рассказывают и о том, что на предприятиях, где они работали, советовали быстрее увозить детей: «Уезжайте куда хотите, увольнять мы вас не будем, все понимаем».
Ко мне направляется девушка.
– Вы журналист? Объясните, что это такое? У вас за две тысячи рублей можно, оказывается, регистрацию сделать. Куда можно обратиться?
Не успеваю ничего ответить.
– Мне уже про это рассказали, — отвечает за меня незнакомый молодой человек с характерным фрикативным «г». — Это недействительная регистрация. На документе поддельные подписи и печати. Надо быть осторожнее.
В стороне от нас стоит Екатерина Долинская. Она приехала в Пензу из Донецкой области вместе с двумя дочерьми и супругом.
За несколько дней они распродали все из дома. Канцтовары, которые закупили к новому учебному году, раздали соседским ребятишкам.
– Село, которое находится с нашим по соседству, недавно просто стерли с земли, — констатируют супруги. — Работы нет. Кажется, даже грузчиком можно устроиться только по блату. От села, где мы жили, одинаковое расстояние и до Луганска, и до Донецка. Над нами целыми днями летали военные самолеты.
Последние ночи наши дети спали в ваннах, потому что через улицы у нас работали минометы. Очень страшно было.
Некоторые, увидев объектив фотоаппарата, прячут от него детей.
– Никита, сынок, пойдем в комнату, — мать отзывает мальчика лет 10 из компании ребятишек. — Не надо, чтобы на родине знали, что мы в России. Когда же это все закончится. Пойду завтра в церковь, свечку поставлю. Жаль, что она никого не спасет.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
