«Люди у нас со странностями»

Врач Алексей Приходько и фельдшер Надежда Струкова. Фото: Владислав Беляков.

«Русская планета» подежурила со скорой помощью в Пензе

Владислав Беляков

7 апреля, 2014 22:10

7 мин

Корреспондент РП отдежурил всю ночь вместе с педиатрической бригадой. Медики рассказали корреспонденту РП о современных родителях и детях, об отношении к скорой помощи и особенностях своей работы.

Смена начинается в 20:00. Выезжаем по вызову с Городской станции скорой медицинской помощи с врачом Алексеем Приходько, фельдшером Надеждой Струковой и водителем Николаем Дубровиным.

– Вообще раньше нам еще санитар полагался, он ящик с медикаментами таскал, носилки, машину мыл внутри, если кровь там была или вырвало кого-то, но сейчас это дело прикрыли, — говорит Алексей Приходько. — Говорят, если что, с обязанностями санитара водитель справится. А машину теперь моет специально обученный человек на пункте.

Едем на улицу Терновского, к аэропорту — в отдаленный, самый южный район города. Позвонившая в диспетчерскую женщина сообщила, что ее дочь четырех лет чувствует себя плохо: у нее высокая температура и непрекращающаяся рвота.

– Извините, но вас с собой в квартиру взять не можем, — говорит Надежда. — Не положено. Главврач узнает или пациенты нажалуются — и уволят нас всех, несмотря на заслуги.

Остаюсь в машине. Буквально через 10 минут бригада возвращается.

– Погрешности в диете, — сообщает Приходько. — Промыли желудок, дали рекомендации: ближайшие 12 часов ничего не есть. Пить воду — каждые 10 минут по столовой ложке. В дальнейшем строгая диета. Без жирного, острого, копченого. Скорее всего, девочка съела за ужином несвежей колбасы, хотя мать и отец не признаются. Вообще, родители пошли удивительные. Если ребенок отравился, ни за что не расскажут, что он ел. Говоришь им: чем скорее и правдоподобнее расскажете, тем быстрее мы его в чувство приведем. Бесполезно. Молчат, как рыбы. А вызывают, думаете, по делу? Может, 5–10% и по делу. Остальные либо перестраховываются — то ребенок долго уснуть не может, то глазик чешется, то кашлянул не так, то им кажется, что лицо пожелтело или покраснело… Либо родители просто лентяи. То есть могли бы спокойно днем к участковому врачу сходить или же на дом его вызвать. Нет, они обязательно дождутся темной ночи и вызовут скорую, зная, что мы в любом случае приедем и не откажем.

В прошлое дежурство вызвали нас — ушко у ребенка болит. Оказывается, днем родители показали мальчика ЛОРу, сделали снимок, проконсультировались в платной клинике. Ну а нас знаете, зачем вызвали? Посоветоваться им с нами захотелось: ложиться в больницу или оно само пройдет? И это из ночи в ночь. У населения потребительское отношение к скорой помощи. Чуть что заболело или даже показалось — сразу звонят в «неотложку». И невдомек, что где-то, может, ребенку реально плохо, а мы туда приехать не сможем, потому что у нас в другом месте глазик чешется.

– Так бригад же в городе много, не вы одни ездите.

– Детских — три бригады на всю Пензу. Хотя раньше пять было. Говорят, нет педиатров. За последние лет семь ни одного специалиста на скорую после института не пришло. Зарплата у нас маленькая. Первые надбавки начинают платить, только когда три года отработаешь. Кому охота ждать три года? После института все стараются в платные клиники пристроиться. Там что? Надел белый халат — и сиди деньги получай. А здесь в грязь, холод всю ночь ездишь и по этажам ходишь. Никогда не знаешь, что тебя за дверью очередной квартиры ждет.

– Случаются ложные вызовы?

– Ладно бы просто ложные. Один раз наркоманы бригаду вызвали. Правда, не я дежурил. Приставили нож врачу к горлу, потребовали наркотик. Коллега не растерялся, отдал ампулу, а сам из машины по рации тут же полицию вызвал. Я бы тоже отдал молча. Что я — герой какой, из-за этой дряни жизнью рисковать?

Приходько заполняет карточку пациента, а по рации зовут ласточку.

– «Ласточка» — это позывной скорой помощи, — поясняет Надежда. — Всю жизнь на скорой проработала, позывной «Венера» был. В этом году с какого-то перепугу стал «Ласточка». Почему? Не знаю. Нам не докладывают. До сих пор привыкнуть не могу.

Едем в другой конец города — на Западную Поляну. Снова девочка, пять лет. Жалоба на высокую температуру. Медики заходят в подъезд, оставляя меня в машине. Через 15 минут возвращаются.

– Температура опять на фоне отравления, — констатирует Алексей Юрьевич. — Та же история. Погрешности в диете. Вы думали, у нас тут интересное что-то случается? Ничего особенного. И романтики никакой нет. Зимой — вирусная инфекция, заболевания простудного характера, отравления. Весной аллергия пойдет. Гриппа, кстати, этой зимой вообще не было, что редкость.

– Так пациенты все больше перестраховщики, говорите?

– Или наоборот. Бывает, до последнего тянут. Однажды приезжаем, родители говорят, что пятый (!) день температуру у ребенка сбить не могут. А он уже синий лежит, задыхается. В реанимации потом еле откачали. В общем, люди у нас со странностями — из крайности в крайность их бросает.

– А еще если цыгане скорую вызовут, то на полночи может затянуться, — вступает в разговор Надежда Ивановна.

– А что цыгане?

– Их же всегда много в доме. Вызовут к одному ребенку и тут же очередь к тебе выстроят: этого послушай, этого. И деда заодно — у него сердце щемит, и бабке старой давление померяй. Не отвяжешься от них, пока все жалобы на здоровье не выслушаешь. До госпитализации, как правило, редко доходит. Сами знаете, у нас в Пензе одна-единственная детская больница на Бекешской, которая всегда переполнена. Туда только детей до 3 лет и с переломами или с подозрением на аппендицит принимают. Остальных в инфекционную возим. Причем, не важно, с каким диагнозом. Поэтому госпитализировать стараемся исключительно в экстренных случаях. В основном оказываем помощь на месте.

Тем временем мы подъезжаем к Шуисту. Северо-восточная окраина города. Доехать до подъезда не можем — во дворе утыкаемся в шлагбаум, закрытый на замок. Медики идут дальше пешком.

– Девочка, 6 месяцев, — вернувшись, записывает данные в карточку Приходько. — Сегодня утром ей сделали прививку АКДС (адсорбированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина. — Примеч. РП), на этом фоне поднялась температура. Такое случается. Сделали жаропонижающий укол.

– И часто такие препятствия встречаются? — спрашиваю я, имея в виду шлагбаум.

– Сплошь и рядом. Иногда столбы вбивают, камни кладут посреди дороги. Это они вроде как дворы свои от машин охраняют. Ворот, заборов понаделали с сигнализацией. С одной стороны, я жителей понимаю. Это же безопасность. И мы — не беда, пешком сто метров пройдем, камень обогнем, носилки донесем. Ничего с нами не случится, не переломимся. А если пожар? Как пожарным быть? Никак. Сгорят все. Сколько раз по телевизору показывали подобные истории, в газетах писали. Толку — ноль! Человек ведь как думает? Сейчас я защищен, а пожара у меня случиться не может. Только когда сгорит, поздно будет. Надо этот вопрос на законодательном уровне поднимать. Подъезд к дому должен быть всегда открыт. Вбил столб — выдергивай тут же и штраф плати! Или вот сейчас на всех дверях подъездов установлены домофоны. Нам из диспетчерской по рации сообщают адрес, называют номер квартиры. Мы нажимаем кнопку, а домофона в той квартире, оказывается, нет. Звоним соседям — не открывают. Что делать? Лет пять назад скорую всегда у подъезда встречали. Сейчас не принято. Мы идем обратно к машине, вызываем по рации диспетчерскую и просим, чтобы оттуда позвонили пациентам, чтобы они нам открыли дверь. Мы же не знаем номер их телефона. А потом, после столбов со шлагбаумами и неработающих домофонов, получаем жалобу пациента: скорая приехала через полчаса, а должна была — по нашему распорядку — уложиться в 12 минут. Кто виноват? Конечно, мы! Кто же еще?

До семи утра 11-я педиатрическая бригада обслужила еще 9 адресов. Все — без заезда на пункт. Ни одного ребенка в эту ночь госпитализировать не пришлось.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе